История зачем чичиков скупал мертвые души. Для чего чичиков скупал мертвые души

Все мы в школе изучали знаменитую поэму Н. В. Гоголя «Мертвые души». Если помните, то среди героев поэмы «предприятие, или, чтоб еще более, так сказать, выразиться, негоция» вызвало полнейшее недоумение, переходящее в панику.

Что же такое хотел провернуть Чичиков? Герои романа строили разные предположения. Но на деле это был обход закона с целью обогатиться.

Кого покупал Чичиков и зачем?

Манилову Чичиков объяснил так:

«Я полагаю приобресть мертвых, которые, впрочем, значились бы по ревизии как живые».

Ни для Манилова, ни для современного читателя это объяснение ничего не дает.

Пойдем по порядку и начнем с ревизии.

Ревизия — это перепись крестьян, подлежащих налогообложению. С 1724 г. подворный налог был заменен Петром I на подушный. До этой реформы налог взимался с одного двора — отдельного крестьянского хозяйства вне зависимости от численности семьи. Теперь же он уплачивался с каждой «души мужского пола».

Для определения количества этих душ в конце 1718 г. начала производиться подушная перепись. Реестры крестьян (сказки) были присланы, но вскоре были вскрыты многочисленные случаи утайки людей от переписи: народ чуял, что не к добру ее проводят.

С 1722 г. до 1724 г. проводилась проверка результатов переписи, которая была поручена специальным военным ревизорам. В результате число ревизских душ увеличилось с 3,8 млн. до 5,5 млн.

И вот тут мы подходим к самому интересному и значимому для нашего расследования обстоятельству: ревизская душа могла быть вычеркнута из ревизской сказки только при следующей ревизии. В период между ревизиями она облагалась налогом вне зависимости от того, что произошло с самим человеком.

Чичиков как раз и хотел приобрести ревизские души, которые в сказках числились, но в действительности уже живыми не были. И тут возникает следующий вопрос…

Зачем Чичикову были нужны мертвые души?

Тут все достаточно просто — он хотел заложить приобретенные им ревизские души в Опекунский совет. Это было благотворительное учреждение для сирот и подкидышей. Но помимо этого оно распоряжалось огромными денежными ресурсами.

С 1772 г. при Опекунских советах в Москве и Петербурге официально стали создаваться ссудные и сохранные казны, которые выдавали ссуды под залог имений, домов, драгоценностей и принимали вклады.

Именно ссуду хотел получить Чичиков и таким образом обогатиться. Размер выдаваемой ссуды напрямую зависел от количества крестьян — ревизских душ — в имении. Поэтому он их и скупал. А у помещиков была своя выгода — снижение налоговой нагрузки.

Но одних крестьян было недостаточно для получения денег.
Причем тут Херсонская губерния

Чичиков покупал крестьян без земли и хотел переселить их в другое место. Вот только собственного поместья у него, строго говоря, не было. А его наличие было необходимо для осуществления замысла. Количество крестьян только определяло размер ссуды, в залог же передавалось имение.

Но Чичиков и это предусмотрел — он собирался переселить купленных крестьян в Херсонскую губернию и такой выбор был неслучаен. Эта территория, которая называлась Новороссией, вошла в состав России в середине XVIII века после войн с Турцией и представляла собой практически не заселенные степи.

С 1764 г. началась раздача земель частным владельцам согласно «Плану о раздаче в Новороссийской губернии казенных земель к их заселению». К моменту начала действия поэмы в Новороссии, в том числе и в Херсонской губернии, все еще оставались очень большие объемы незаселенных казенных земель.

Именно там Чичиков и приобрел землю.

Удалось ли ему довести свою аферу до конца, остается только гадать. Судьба второго тома «Мертвых душ» всем хорошо известна.

Практически все в школе читали произведение Гоголя, в котором хитрый отставной чиновник скупает души давно умерших крестьян. Но далеко не все могут с уверенностью ответить, зачем Чичиков скупал мертвые души. Кто-то просто уже не помнит, кто-то и тогда не особо разобрался в этом.

Некий чиновник приезжает в маленький городок. Цель его прибытия - скупка душ, которые умерли, но по результатам переписи являются еще живыми. Постепенно ему удается приобрести чуть более 400 душ. Кто-то из владельцев продал их за копейки, чтобы избежать ненужных расходов, кто-то и вовсе отдал их даром. Из-за того, что чиновник остался в городке больше положенного, местные жители начинают понимать, зачем Чичиков скупал мертвые души. По этой причине ему приходится спешно уезжать, унося с собой необходимые документы.

Замысел

В чем же замысел? Зачем Чичиков скупал мертвые души? Разумеется, смысл аферы в деньгах. В то время можно было в банке получить денежную сумму под залог любого имущества, в том числе движимого - то есть крепостных крестьян. Перепись населения проводилась очень редко, раз в двадцать лет. Таким образом, если, к примеру, в момент переписи у помещика была одна тысяча крестьян, то за 20 лет из этого количества могло умереть около половины человек. И вот этих-то, официально живых, но мертвых на практике крестьян покупал бывший чиновник.

После покупки он планировал пойти в Опекунский совет, заложить эти души и получить кредит. В случае если кредит им возвращен не будет (что и планировалось), имущество перейдет во владение Воспитательного дома. Но имущество-то это всего лишь фикция, поэтому Чичиков совершенно ничего не терял.

Провал

Собственно, окончание поэмы нельзя с уверенностью назвать провалом главного действующего лица, ведь, несмотря на то что все в городе узнали, зачем Чичиков скупал мертвые души, наказан он не был. Более того, город он покинул со всеми так необходимыми ему купчими на крестьян. А учитывая, что в городке ожидали нового генерал-губернатора, о его махинациях в общей суете никто и не вспомнит.

Финал произведения - тройка, несущаяся по равнине. Человек едет получить на 24 года кредит в 80 тысяч рублей - то, зачем Чичиков скупал мертвых душ.

Из этой истории в наши дни можно извлечь урок: предприниматели должны не только тщательнее выбирать контрагентов, но и внимательно следить за временем, укладываясь в отведенные заранее рамки. Банкам же стоит более углубленно изучать документы заемщиков, адекватно оценивая предмет залога - последний кризис дал понять, что слишком уж большой процент из активов, находящихся в залоге, оказались близкими родственниками гоголевским мертвым душам.

Изучая в школе произведения классиков, мы подчас не задумываемся, какую реальную, практическую пользу можно почерпнуть из них лично для себя. А, между тем, достаточно внимательно прочитать некоторые произведения, чтобы найти в них не только полезные, но и вредные советы. Например, замученные непомерным объемом вкладываемых в них знаний, несчастные школьники просто не в состоянии обращать внимания на некоторые «советы», которые довольно открыто и прозрачно сообщаются в них классиками. Возьмем, к примеру, «Мертвые души» Н. В. Гоголя. Большинство из нас помнят: Чичиков скупал мертвые души, т. е., души умерших крепостных, которые числились за другими помещиками. А зачем покупал, многие ли помнят? Да и знали ли когда-нибудь? А между тем, практический смысл в этом был, и немаленький. Недаром гениальный Пушкин подсказал Гоголю сюжет произведения, видимо, были в его времена ушлые дельцы, которые могли на этом бесполезном с виду товаре сделать свой бизнес.

Эти никчемные души могли обогатить шустрого Чичикова разными способами. Но, для начала, обратимся к истории того времени.

Каждый помещик указывал количество крепостных душ в особом списке (ревизских сказках), который затем передавался в отделы ревизий (переписи). Так как переписи (ревизии) проводились достаточно редко, примерно раз в десять лет, а пересчитывать крепостным «по головам», естественно, в голову никому не приходило, понятно, что на протяжении этих лет помещик владел тем количеством крепостных, которое и значилось по этим спискам. Какая же от этого практическая польза или вред?

Во-первых, из этого списка государство получало сведения о количестве возможных рекрутов на случай мобилизации или рабочей силы, способной произвести определенное количество продукции. На каждую крепостную душу (человека) помещик был обязан платить подушный налог. Естественно, платить за мертвых, будто они еще живые, помещику невыгодно. Поэтому понятно, почему местные помещики достаточно легко продавали за бесценок (а некоторые, как, например, Манилов, и вовсе отдавали даром) эти мертвые души, которые до следующей, еще нескорой, переписи будут числиться живыми. Выгода помещиков продать мертвые души понятна, но, зачем же они Чичикову?

Первая выгода лежит на поверхности. Покупая мертвых по сути, но вполне живых и работоспособных, по документам, Чичиков становится вполне зажиточным помещиком. Его сильно возросший статус практически открывает дорогу к браку с любой, самой богатой невестой, а значит, еще большему увеличению его достатка (и на этот раз вполне реального) за счет ее приданого. Но это самый простой и не самый выгодный способ обогащения. Ведь к желаемому приданому прилагалась еще и невеста, а особого желания к добровольному лишению холостяцкой свободы Чичиков ни разу на протяжении всего романа не высказывал.

Другой, более выгодный, способ обогащения, и более сложен. Это многоходовая комбинация включала в себя несколько этапов оригинального бизнес-плана (назовем его так современно).

В начале 19 века и до самой отмены крепостного права аграрная Россия была заинтересована в том, чтобы помещичьи хозяйства не были полностью разорены, и поэтому разрешала многократно закладывать и перезакладывать помещичье имущество (землю) для получения кредита в банке. Но совершать сделки с землей лицемерная крепостная Россия разрешала только вместе с закрепленными за помещиком (то есть, за его землей) крепостными крестьянами. Следовательно, чтобы получить кредиты, Чичикову нужна была не только земля (которой у него не было), но и крепостные души.

Чичиков гением Гоголя придумал грандиозную аферу: купить мертвые души, живые по документам (то есть, умершие в период между переписями) для вывода в Херсонскую губернию, (в то время осваивалась огромная территория Новороссия), где земля раздавалась бесплатно. Кроме того, при заселении южных губерний на «прокорм» крепостных душ банки выдавали дотации, по 200 рублей за одну душу. При достаточно большом количестве крепостных душ получалась сумма довольно внушительная.

Потому и скупал Чичиков за бесценок мертвые души, что, чем большее количество душ числится у него на бумаге, тем больший кредит ему бы выдали. Когда бы дело дошло до возврата кредита, Чичиков просто посоветовал бы банку забрать в качестве оплаты заложенное имущество (землю вместе с крепостными), при тогдашней цене за одного крепостного до 500 руб. И не его вина, дескать, что эти души бы к тому времени оказались мертвыми.

Итак, цель Чичикова – получение стартового капитала, получение кредита под залог крепостных душ вместе с землей. Следовательно, в Опекунский совет Воспитательного дома, в котором он собирался брать кредит, нужно было предоставить свидетельство о собственности на землю (полученную в Херсонской области бесплатно) и купчие крепости на якобы живых крепостных.

Не задержись Чичиков в городе на несколько недель, и эта афера ему вполне бы удалась, оставшись незамеченной. Но местные помещики, донельзя удивленные возможностью торговать мертвыми душами, нечаянно раскрыли его гениальный план, и, не вмешайся в его судьбу Фортуна в виде смерти прокурора, сидеть бы ему в тюрьме. А так, отделавшись легким испугом, пройдоха в финале романа несется на птице-тройке по южно-русской дороге к выгодному кредиту с полным комплектом документов.

Какова же мораль произведения Гоголя?

Бизнесмены должны быть более осмотрительны в выборе партнеров при заключении торговых сделок, а банки – более внимательны при проверке предлагаемого залогового имущества.

Завершая статью, позволю себе несколько переиначить слова великого классика. «Нас всех учили понемногу: чему-нибудь, и как-нибудь»… Но жизнь заставила (и, слава Богу) нас снова в книги заглянуть!

Среди героев поэмы чичиковское «предприятие, или, чтоб еще более, так сказать, выразиться, негоция» вызвало полнейшее недоумение, переходя-щее в панику: и как действие незаконное, опасное и непонятное, и как фор-мула прежде невиданная, способная обозначать что угодно и без-условно таящая в себе какую-то угрозу. Чего только не стали подозревать: от похи-щения губернаторской дочки до недавно случившихся в губернии и аккурат-но замятых убийств. Что же предпола-гал сделать Чичиков и как это пред-ставлено в романе?

Кого покупает Чичиков?

Чичиков у Манилова. Гравюра Евстафия Бернардского по рисунку Александра Агина. 1846 год Ивановская областная научная библиотека

«Я полагаю приобресть мертвых, которые, впрочем, значились бы по реви-зии как живые», — объясняет Манилову Чичиков. Это объяснение не слишком удовлетвори-тельно ни для чичи-ковского собеседника, ни для современного читателя. Что за ревизия? Ревизия — это перепись крестьян, подлежащих налогообло-жению. В 1724 году провел реформу, заменив подворный налог подушным. За этим историческим событием стоит сюжет в духе Чичикова — о многократных попытках обмануть закон в рамках законности.

Суть подворного налога, существовав-шего в России с 1678 года, заключа-лась в том, что единицей налогообложения был двор — отдельное, огороженное крестьянское хозяйство, вне зависимости от количества людей, там живущих, и числа хозяйственных и жилых построек. На фоне непрерывно возраставших во время Северной войны Северная война за обладание прибалтий-скими землями между Швецией и коалицией североевропейских государств длилась с 1700 по 1721 год и закончилась поражением Швеции. податей многие крестьяне бросали свои хозяйства и бежали на Дон, на Урал, в Сибирь. Обнаружилось, впрочем, что сокращение числа дворов сопровождалось ростом их населенности, то есть несколько семей представлялись при переписи как один «двор» и облагались налогом соответст-вен-но. Этого можно было достигнуть разными способами: объединить несколь-ко хозяйств одним забором, подкупить переписчика, не отделять свое хозяйство от родительского.

Проведенная в 1710 году подворная перепись зафиксировала сокращение числа дворов на 20 % по сравнению с результатами предыдущей переписи 1678 года. Целью Петровской реформы было ввести более надежную единицу налогооб-ло-жения — «душу мужского пола» вне зависимости от возраста. В конце 1718 года Петр I издал указ о проведении подушной переписи, на всякий случай сразу сопроводив его ужасными угрозами: конфискацияскрытых от переписи крестьян, смертная казнь для старост, ответственных за утайку, и проч. Ответственность за подачу реестров крестьян (сказок) возлагалась на их владельцев, старост, приказчиков и выборных крестьян. Угрозы не очень помогли, и, хотя в течение 1719 года сказки были присланы, вскоре обнару-жились многочисленные случаи утайки людей от переписи (всем было понятно, что считают их не к добру).

В конце 1720 года вышли указы о начале расследования случаев утайки, о конфискации имений помещиков, вообще не подавших ревизских сказок, и об аресте старост и приказчиков, виновных в утайках. С 1722 года и вплоть до 1724-го происходит проверка результатов переписи, призванная уточнить «подушное число». Эта непростая задача была поручена специальным военным ревизорам, отобранным Сенатом и лично Петром. Все это позволило увеличить число ревизских душ с 3,8 миллиона (по данным переписи 1721 года) до 5,5 миллиона. Так прошла первая ревизия податного населения. Ревизская душа могла быть вычеркнута из ревизской сказки только при следующей ревизии, а до того облагалась налогом вне зависимости от того, что в действи-тельности произошло с самим человеком.

Какая выгода от мертвых?

Все изложенное выше — источник неудобств для владельцев «мертвых душ» и формальное основание для их приобретения Чичиковым. Какая же от них должна быть польза? Идея Чичикова заключалась в том, чтобы заложить накупленные им ревизские души в Опекунский совет. Каким образом он соби-рался это сделать?

История предоставления займов дворянам со стороны государства на момент действия романа еще не так продолжительна Ср. упоминание этой практики в пушкинской повести «Барышня-крестьянка» (1831): Григорий Иванович Муромский «почитался человеком не глупым, ибо первый из помещиков своей губернии догадался заложить имение в Опекунский совет: оборот, казавшийся в то время чрезвычайно сложным и смелым». . Она начинается в 1754 году, когда указом императрицы Елизаветы Петровны были созданы петербургский и московский дворянские банки, которые должны были, с целью поддержки разоряющегося и закладывающего свои поместья дворянства, выдавать дворя-нам ссуды под невысокий процент. При чем тут Опекунский совет? Вообще-то, Опекунский совет был создан в 1763 году для управления Воспитательным домом в Москве (а затем и в Санкт-Петербурге) — благотворительным учреждением для сирот и подкидышей. Существенную часть изначального бюджета Воспитательного дома составляли пожертвования. Жертвователей было немало, и самые щедрые из них входили в Опекунский совет, который в результате распоряжался огромными ресурсами. Его история как организа-ции, дающей ссуды, началась с того, что в 1771 году князь Петр Иванович Репнин попросил у Совета взаймы 50 000 рублей под залог своего имения. Просьба эта была удовлетворена, за ней последовали аналогичные, и вскоре эта практика была легализована манифестом 1772 года: при Опекунских советах в Москве и Санкт-Петербурге были организованы ссудные и сохранные казны. Они выдавали ссуды под залог имений, домов, драгоценностей, а также принимали вклады. Со временем это стало главным источником дохода для Воспитатель-ных домов и прекрасным дополнением к дворянским банкам: средства последних были небесконечны, а потребность в ссудах — очень велика.

Почему Чичиков переселяет мертвые души в Херсонскую губернию?

Карта Херсонской губернии. 1821 год kraeved.od.ua

Чичиков покупает крестьян без земли, «на вывод», с намерением переселить их в другие места. Переселять их, строго говоря, некуда, собственного поместья у Чичикова нет, а оно очень нужно, потому что закладывается именно имение (количество ревизских душ определяет лишь размер ссуды). Однако в плане Чичикова и это предусмотрено: переселять мужиков он намерен в Херсонскую губернию. Эта территория под названием Новороссия вошла в состав России в середине XVIII века после войн с Турцией и представляла собой практически не заселенные степи. Поэтому правительство всячески поощряло тех, кто был готов занять их и облагородить. Раздача земель частным владельцам начала осуществляться в Новороссии с 1764 года в соответствии с «Планом о раздаче в Новороссийской губернии казенных земель к их заселению». Пик пришелся на 1770-90-е годы, но колонизация давалась с таким трудом, что, несмотря на огромные объемы розданных в конце XVIII века земель, на активное пере-селение государственных крестьян и поощрение притока иностранных колонистов, по данным на 1837 год, в Херсонской губернии оставалось свобод-ных казенных земель более 180 тысяч десятин, а в Таврической — более 270 тысяч Проект получения земель в Новороссии вряд ли был так прост, как он представляется Чичикову в его фантазиях. В исследовании Владимира Максимовича Кабузана, посвя-щенном заселению Новороссии, утвержда-ется, что раздача земель помещикам в этом регионе на рубеже XVIII-XIX веков прекра-щается, а со второй половины 1820-х годов прекра-щается и активный период заселения этой территории. .

Тут мы сталкиваемся с хронологичес-кими привязками, которые у нередко противоречат друг другу, создавая тот тревожный, очень характерный эффект, когда в подробностях описанная, казалось бы очень конкретная реальность начинает расплываться перед глазами читателя, распадаться на кусочки, которые никак не удается собрать в устойчивую последователь-ную картинку. Это не единственные противоречащие друг другу хронологические зацепки. Например, прямым текстом повествователь характеризует время действия как время «вскоре после достославного изгнания французов» (и этому не противоречит обсуждение гипотезы, что Чичиков — это переодетый Наполеон), то есть речь должна бы идти о 1810-х годах, по крайней мере до смерти (1821 год). Но в поэме несколько раз упоминается жандармский офицер, а особый корпус жандармов был образован в 1827 году. При заключе-нии сделок упоминается, что «крепости были запи-саны, помече-ны, занесены в книгу и куда следует, с принятием полупроценто-вых и за припе-чатку в „Ведомостях“», а «Губернские ведомости» выходили в Рос-сии с 1838 года. Упоминание же о недавно бывшей массовой эпидемии явно отсылает к эпидемии холеры 1831 года (предыдущая эпидемия была в 1823 году в Закавказье и Астрахани, а следующая будет в 1846 году).

Существовали ли подобные аферы в реальности?

Московские цензоры, согласно письму Гоголя к Плетневу от 7 января 1842 года, опасались, что «пойдут другие брать пример и покупать мертвые души». О том, рискнул ли кто-нибудь повторить фантасмагорическую аферу Чичикова, ничего не известно, но известно, что гоголевский текст стал толчком для выискивания прототипического сюжета для чичиковской аферы. Истории про аферы с ревизскими душами, потенциально знакомые Гоголю (или Пуш-кину как возможному дарителю фабулы), стали восприниматься как прямые источники сюжета «Мертвых душ». Хорошим примером тому служит рассказ Гиляровского про его дядю, помещика Пивинского:

«Вдруг… начали разъезжать чиновники и собирать сведения о всех, у кого есть винокурни. Пошел разговор о том, что, у кого нет пятиде-сяти душ крестьян, тот не имеет права курить вино. <…> И поехал он [Пивинский] в Полтаву, да и внес за своих умерших крестьян оброк, будто за живых… А так как своих, да и с мертвыми, далеко до пятиде-сяти не хватало, то набрал он в бричку горилки, да и поехал по соседям и накупил у них за эту горилку мертвых душ, записал их себе и, сделав-шись по бумагам владельцем пятидесяти душ, до самой смерти курил вино и дал этим тему Гоголю, который бывал в Федунках, да, кроме того, и вся миргородчина знала про мертвые души Пивинского».

В целом в такой читательской реакции нет ничего необычного, но в данном случае соблазн найти прямые источники сюжета (как и, например, обнаружить точную хронологию) парадоксальным образом подыгрывает гоголевской поэтике, заостряя противоречие между правдоподобием и абсурдом, на постоян-ном соединении которых она строится.

Что не так с названием?

Титульный лист первого издания поэмы «Мертвые души». 1842 год Дом антикварной книги «В Никитском»

Словосочетание «мертвые души» вызвало панику не только у героев гоголев-ской поэмы. Обсуждение гоголевского романа в Московском цензурном комитете очень напоминает обсуждение чичиковской аферы непосредственно в романе:

«…Обвинения, все без исключения, были комедия в высшей степени. Как только занимавший место президента Голохвастов услышал название „Мертвые души“, закричал голосом древнего римлянина: „Нет, этого я никогда не позволю: душа бывает бессмертна; мертвой души не может быть, автор вооружается против бессмертья“. В силу наконец мог взять в толк умный президент, что дело идет об ревижских душах. Как только взял он в толк и взяли в толк вместе с ним другие цензоры, что мертвые значит ревижские души, произошла еще бо̀льшая кутерьма».

Это сходство не слишком удивительно, поскольку подробности обсуждения в цензурном комитете известны нам из все того же письма Гоголя к Плетневу. Но это и не единственный случай, когда словосочетание «мертвые души» прочитывалось современниками как опасная несуразица. Прекрасный пример тому — письмо Михаила Петровича Погодина к Гоголю, где мы читаем сле-дующее: «Мертвых душ в русском языке нет. Есть души ревизские, припи-санные, убылые, прибылые». Если для современного читателя гоголевская метафора давно стала привычной, то Погодину она казалась странной и неу-местной. Обратим внимание на упомянутые в этом перечне «убылые души» — как раз конвенциональное обозначение предмета чичиковской «негоции». Например, его употребляет Салтыков-Щедрин в сборнике статей «Благо-наме-ренные ре-чи»: «Десять лет сряду за убылые души плачу — очень хорошо знаю! Кого в сол-даты, кого в ратники взяли, а кто и сам собой помер — а я плати да плати!»

Таким образом, с одной стороны, юридически точная формула существует (и ни разу не упоминается в тексте Гоголя), с другой же стороны, метафора омертвения души, заменяющая в тексте эту формулу, не была чем-то совер-шенно необычным для этого времени. Она встречается как в лирике того времени, так и в религиозных текстах, хорошо известных Гоголю. Приведем лишь несколько примеров. « Хотя человеческая душа справедливо признается бессмертной, однако и для нее существует некоторая своего рода смерть. <…> Но смерть души бывает тогда, когда ее оставляет Бог…» — пишет святой Авгу-стин в книге «О граде Божием». Аналогичную трактовку видим у Григория Паламы в сборнике «Добротолюбие», который внимательно читал Гоголь: «Знай… что и у души есть смерть, хотя она бессмертна по естеству. <…> …Отделение Бога от души есть смерть души». Таким образом, Гоголь соеди-няет, в общем-то, знакомую современникам метафору с так же хорошо знакомой реальностью, но именно это соединение и создает тот стилисти-ческий и смысловой слом, который делал название таким тревожащим, непонятным и провокативным.